Принцип, которым руководствуются сегодня органы власти, собирающие личные данные, похоже, выглядит так: “Ваши личные данные могут нам пригодится, поэтому мы возьмём их силой”. Возьмите просто подслушивание, распознавание лиц, массовое отслеживание граждан — в любом случае люди, которые требуют соблюдать их право на неприкосновенность частной жизни рассматриваются как преступники, которые просто из принципа создают трудности правоохранительным органам.

По своему опыту мы знаем, что любые данные утекают. Если уж американское правительство не в силах оградить информацию о своих грязных делишках от распространения через Wikileaks, будьте уверены, что ни одно государственное учреждение не сможет или не захочет защитить информацию о вас, которую оно собирает прямо сейчас.

С кем и как часто вы общаетесь. Как вы перемещаетесь по городу. Где вы отдыхаете, где вы работаете, где вы ночуете. С кем вы встречаетесь. Ваши политические воззрения. Какие газеты вы читаете. Какие статьи, в каком порядке и как долго.

Никогда раньше в человеческой истории власти не проявляли столько бесцеремонного любопытства по отношению к людям, на которых они, по идее, работают и не отбирали силой такие количества информации. Их подход очевиден: “Ваша личная информация может нам пригодиться, и поэтому мы возьмём её силой, и наплевать, если кого-то беспокоит, что мы собираем подробные данные об его привычках”.

Давайте я покажу вам, какие неудобства однажды причинил людям такой подход.

В Нидерландах информация о том, какой религии придерживаются граждане, входила в публично доступные документы. Цель, как всегда, была благородная: зная, сколько иудеев, католиков, протестантов проживает в разных городах и районах, можно спланировать постройку соответствующих храмов, их количественное соотношение и географическое положение.

Потом началась Вторая мировая война.

В Нидерландах после Второй мировой практически совсем не осталось евреев. Согласно Википедии, в живых осталось меньше 1% — из 154&nbsp887 евреев, по данным довоенной переписи, выжило всего 14&nbsp346. Как оказалось, новой администрации очень пригодились доступные данные о вероисповедании, и они, как это неизбежно происходит всегда, были использованы против граждан.

На этой неделе я встретил в политических дискуссиях новый термин: геноцидоустойчивое удостоверение личности — я обсуждал с @leashless защитные стратегии и то, что при самом жестоком геноциде всегда используется публично доступная информация. Ещё один пример — геноцид в Руанде. Если такое можно устроить, используя данные из документов, то насколько точно можно будет выбирать жертвы в будущем?

Представьте, что власти распологают информацией о ваших ежедневных передвижениях, обо всём, что вы говорили и обо всех, с кем вы говорили за последние несколько лет. А у них такая информация либо есть, либо они ищут способы её получить. Как гипотетическая будущая администрация
сможет её использовать? Не смогут ли они найти какие-нибудь удобные закономерности?

Если вы не нарушаете законов, это ничего не значит. Важно, каким образом интерпретируется информация о вас.

Допустим, у вас есть любовник или любовница, и об этом не знает никто… кроме властей, разумеется. Что из этого получится?

Допустим, вы всегда по дороге домой заходите в паб, чтобы отведать тефтелей из оленины. Что случится, если дорожная полиция узнает, что по дороге домой с работы на машине вы часто останавливаетесь около паба?

Допустим, вы помогаете своей бабушке делать покупки по пятницам. Что случится, если соцработники выяснят, что каждую пятницу вечером вы отправляетесь в квартал красных фонарей — и им будет неизвестно или не будет никакого дела до того, что там живёт ваша бабушка.

С научной точки зрения, мы знаем, что никакие данные никогда не выбрасываются, и никто не стремится собирать меньше данных. Существует ненулевая вероятность того, власти, которые должны работать на благо граждан, на самом деле злоупотребляют этой информацией. Из того, что существует ненулевая и неубывающая вероятность злоупотребления, с математической определённостью следует, что оно когда-нибудь непременно произойдёт.

Принцип, по которому собираются потенциально полезные данные, должен измениться, и срочно. Новый принцип должен быть примерно таким:

“Возможна утечка любых сведений, собранных о гражданах и их использование наихудшим возможным способом. Если такое использование недопустимо в демократическом обществе, такие сведения, прежде всего, не следует собирать.”

В конце концов, разумно требовать соблюдения неприкосновенности и тайны наших тел, переписки, данных, экономических операций, личности, местоположения и территории.

На следующей неделе шведский парламент будет голосовать за принятие нарушающего наши права закона о хранении личных данных. Сегодня по всей Швеции прошли митинги с требованиями не нарушать наших прав на неприкосновенность. Это более чем разумное требование.