Письмо на бумаге: требовать, чтобы наши дети имели те же права, что и наши родители — разумно

Каждый раз, когда пираты требуют права посылать что угодно и кому угодно, чтобы за ними при этом не следили, их немедленно обвиняют в том, что они не хотят за что-то платить. Это не так. Мы требуем гораздо более простой вещи: чтобы законы работали одинаково в сети и вне её. Мы требуем, чтобы наши дети унаследовали гражданские права, за которые сражались наши родители. И это — совершенно разумное требование.

Давайте, для примера, обратимся к обычным бумажным письмам. Они, как известно, представляют из себя сложенные листы бумаги с текстом, вложенные в конверт с маркой. Во времена наших родителей общение было устроено так, и такое его устройство гарантировалось гражданскими свободами. Я хотел бы остановиться на четырёх из них.

Во-первых, письма были анонимными. Вы, и только вы, решали, обозначать ли вам себя как отправителя, чтобы это могли видеть все, в письме, чтобы это мог видеть только получатель, или же не обозначать вовсе. Это было вашей прерогативой.

Во-вторых, письма не вскрывались при доставке. Никто не имел права вскрыть все письма просто чтобы убедиться, что в них нет чего-нибудь незаконного, аморального или — о, ужас — скопированного. Если вас и так подозревали в каких-то серьёзных преступлениях, ваши письма могли быть вскрыты для того, чтобы найти доказательства, но никто не стал бы вскрывать всё подряд просто убедиться, что никто ничего не замышляет.

В-третьих, письма не отслеживались. Никто не имел ни права, ни, собственно, возможности записывать, кто и с кем общается. Никто не мог следить за всеми почтовыми ящиками, чтобы отмечать, когда кто-нибудь опускает туда письма, не говоря уже о том, чтобы этого кого-то идентифицировать и связать с адресом получателя. Не сообщать никому, с кем вы общаетесь, было вашим правом.

В-четвёртых, почтальоны не отвечали за содержание запечатанных писем. Да и как бы они могли? Они не знали, что в письмах и им было запрещено в них заглядывать. Вся их ответственность начиналась и заканчивалась доставкой письма по адресу, указанному на конверте.

За эти права наши отцы и деды сражались, проливали кровь и умирали — буквально. Для нас совершенно естественно передать эти права нашим детям, чтобы они могли пользоваться ими в той среде, в которой они общаются, точно так же, как ими пользовались наши предки в оффлайне.

Однако если вы заговорите об этом, кое-кто будет громко возмущаться. Например, представители индустрии распространения контента. “Если каждому будет позволено отправлять что угодно и кому угодно, мы не сможем зарабатывать деньги!”

Ну и что?

Предприниматели должны зарабатывать деньги, учитывая существующие технические, юридические и моральные ограничения. Никому не позволено отбирать у людей гражданские свободы оттого, что иначе он не способен заработать — наверное, особенно, если иначе он не способен заработать.

Если какие-либо предприятия не могут получать прибыль при существующих законах, они закрываются или перепрофилируются. Мы не можем выбирать, какими правами будут пользоваться наши дети, а какими — нет на основании того, кто сможет и кто не сможет заработать. Мы должны исходить из того, за что сражались наши предки.

Вот в чём суть всех дебатов о файлообмене. Меня нисколько не интересует, прекратит ли существовать устаревшая индустрия распространения контента, но мне важно, чтобы мои дети имели гражданские свободы, которые они достойны унаследовать.

Эта статья также публиковалась на TorrentFreak

Rick Falkvinge

Rick is the founder of the first Pirate Party and a low-altitude motorcycle pilot. He lives on Alexanderplatz in Berlin, Germany, roasts his own coffee, and as of right now (2019-2020) is taking a little break.
arrow