Каждый раз, когда пираты требуют права посылать что угодно и кому угодно, чтобы за ними при этом не следили, их немедленно обвиняют в том, что они не хотят за что-то платить. Это не так. Мы требуем гораздо более простой вещи: чтобы законы работали одинаково в сети и вне её. Мы требуем, чтобы наши дети унаследовали гражданские права, за которые сражались наши родители. И это — совершенно разумное требование.

Давайте, для примера, обратимся к обычным бумажным письмам. Они, как известно, представляют из себя сложенные листы бумаги с текстом, вложенные в конверт с маркой. Во времена наших родителей общение было устроено так, и такое его устройство гарантировалось гражданскими свободами. Я хотел бы остановиться на четырёх из них.

Во-первых, письма были анонимными. Вы, и только вы, решали, обозначать ли вам себя как отправителя, чтобы это могли видеть все, в письме, чтобы это мог видеть только получатель, или же не обозначать вовсе. Это было вашей прерогативой.

Во-вторых, письма не вскрывались при доставке. Никто не имел права вскрыть все письма просто чтобы убедиться, что в них нет чего-нибудь незаконного, аморального или — о, ужас — скопированного. Если вас и так подозревали в каких-то серьёзных преступлениях, ваши письма могли быть вскрыты для того, чтобы найти доказательства, но никто не стал бы вскрывать всё подряд просто убедиться, что никто ничего не замышляет.

В-третьих, письма не отслеживались. Никто не имел ни права, ни, собственно, возможности записывать, кто и с кем общается. Никто не мог следить за всеми почтовыми ящиками, чтобы отмечать, когда кто-нибудь опускает туда письма, не говоря уже о том, чтобы этого кого-то идентифицировать и связать с адресом получателя. Не сообщать никому, с кем вы общаетесь, было вашим правом.

В-четвёртых, почтальоны не отвечали за содержание запечатанных писем. Да и как бы они могли? Они не знали, что в письмах и им было запрещено в них заглядывать. Вся их ответственность начиналась и заканчивалась доставкой письма по адресу, указанному на конверте.

За эти права наши отцы и деды сражались, проливали кровь и умирали — буквально. Для нас совершенно естественно передать эти права нашим детям, чтобы они могли пользоваться ими в той среде, в которой они общаются, точно так же, как ими пользовались наши предки в оффлайне.

Однако если вы заговорите об этом, кое-кто будет громко возмущаться. Например, представители индустрии распространения контента. “Если каждому будет позволено отправлять что угодно и кому угодно, мы не сможем зарабатывать деньги!”

Ну и что?

Предприниматели должны зарабатывать деньги, учитывая существующие технические, юридические и моральные ограничения. Никому не позволено отбирать у людей гражданские свободы оттого, что иначе он не способен заработать — наверное, особенно, если иначе он не способен заработать.

Если какие-либо предприятия не могут получать прибыль при существующих законах, они закрываются или перепрофилируются. Мы не можем выбирать, какими правами будут пользоваться наши дети, а какими — нет на основании того, кто сможет и кто не сможет заработать. Мы должны исходить из того, за что сражались наши предки.

Вот в чём суть всех дебатов о файлообмене. Меня нисколько не интересует, прекратит ли существовать устаревшая индустрия распространения контента, но мне важно, чтобы мои дети имели гражданские свободы, которые они достойны унаследовать.

Эта статья также публиковалась на TorrentFreak